...Некогда... Хотя, впрочем, давным-давно...
читать дальшеЖила-была девочка, и работала корректором в одной, как вы уже догадались, редакции. И любила эта девочка одного Черного журналиста, да вот только в глаза его никогда не видела. Никогда не приходил этот журналист в редакцию - только писал электронные письма, или факсы присылал, или, совсем уже редко, когда далеко-далеко взорвалось что-то, или самолет упал, или война вдруг началась - тогда он по телефону звонил. Такая уж у него была Черная профессия.
И девочка знала: если где-то беда случилась - то получит она материал от журналиста, и будет слова его страшные читать, ошибки исправлять и любить его еще больше, и дальше, и хоть бы век этот номер проклятый в печать не сдавался...
Так уже давно повелось. Любила она его, любила, и все не знала, как ему в любви своей признаться.
Но однажды - придумала. Стала она в каждом его материале самовольно в начале и в конце многоточия ставить. Чтобы как будь-то это он ненадолго отвлекся, новость страшную людям рассказал, а все остальное время словно с ней разговаривает, слова ей добрые говорит и сказки смешные на ухо шепчет...
Редактор - тот знал про такую ее слабость, и многоточия не вычеркивал, тем более, что Черный журналист своих материалов никогда не читал, и даже деньги за них редко когда пересчитывал.
Так и стало. Что ни война, что ни убийство, что ни крушение - всегда в начале и в конце - многоточия. Так и было. Так и продолжалось. И не одна тысяча человек умерла, и про всех про них Черный журналист написал, и всех их влюбленная в него девочка-корректор в свои многоточия заключила.
Но однажды прочитал газету страшный Серый читатель. Был он очень важным человеком, и потому - страшным, очень его все боялись, и оттого называли Серым.
И пришел он к Редактору, и сказал: "Что у тебя тут такое, Редактор?? Все, вроде, хорошо, и смерти много, и страха много, и горя много - а плохо выходит! И что такое - не разберу. Нужно чтоб накатило - и схлынуло, чтоб как кончить и в душ пойти, а у тебя что получается? И не вставляет, и не отпускает, а так - ходишь потом обосраный, а кто обосрал, с какой целью, и что делать - непонятно. "
Выслушал Редактор, погрустнел, помедлил немного, взял газету, и многоточия в начале и в конце материала собственным ногтем указательного пальца правой руки - соскреб. На, говорит, прочти еще раз, Серый читатель, может, так лучше будет? Перечитал Серый читатель, обрадовался, и под страхом лишения финансирования запретил в газете многоточия ставить. Чтобы народ спокойно читал, кончал и в душ ходил, чтобы без последствий для здоровья и общеполитической ситуации.
А еще через две недели беда случилась: девочка-корректор повесилась. Записку оставила: "Почему на войне нельзя грызть семечки"?
Никто ничего не понял, только Редактор тайком в начале и в конце записки многоточия расставил, как долг вернул, - она-то сама забыла, конечно, по недомыслию... Расставил многоточия, заплакал и водки выпил. Так тогда эта записка и ушла в следственные органы.
А еще через год начались везде-везде войны, и появилось много-много Черных журналистов, и все они были одинаковыми. И тогда самый первый Черный журналист потерял работу, вернулся в Москву, занялся пиаром и спился. Еще через время Серого человека прогнали, и газету распустили, и журналисты тамошние по разным редакциям разбрелись, а Редактор... Не важно... Так все и закончилось - даже неизвестно, узнал Черный журналист, что любила его девочка-корректор, или нет... Может, и узнал...
Только все, кто в той редакции работал и с девочкой-корректором в курилке смеялся - все вздрагивают, как где многоточие-то увидят... Правда-правда... Так все оно и есть...
И редактурой я никогда больше заниматься не буду - хватит с меня.
(c)