[Ghospel]

Я был похищен Чёрною Графиней,

Пленившейся моею красотой,

Рельефом форм и правильностью линий

И юною невинностью святой.



О злой Графине шла дурная слава

давно по королевству по всему.

Не находилось на неё управы,

Подобных зверю не было сему.



Головорезок, преданных ей, стая

Опустошала сёла без причин,

Дома сжигая, женщин убивая

И молодых насилуя мужчин.



И я во власти этой грубой самки,

В темнице, средь ужасных злых мышей,

Теперь томился в неприступном замке,

Тоскуя по возлюбленной моей.



В молитвах смерть я призывал отныне,

Но каждый день, мне принося питьё,

В подвал спускалась Чёрная Графиня,

Склоняя стать наложником её.



- Пусть я умру, но вашим я не буду! -

В слезах кричал я гневно всякий раз.

Графиня разражалась в ту ж минуту

Обильем злобных, богохульных фраз,



Потом, себя надеждой тщетной теша,

Мне била в грудь с гримасой Сатаны.

А я бессилен был воздать ей тем же,

Поскольку силы были неравны.



Но Небо справедливый суд вершило -

Через леса и горы, на коне,

На помощь вот уж много дней спешила

Ты к своему возлюбленному мне.



Могучею рукой своей сжимая

Эфес почти пудового меча,

Прекрасна, как гроза в начале мая,

Тяжелыми доспехами бренча,



ты вновь за своего мужчину сердца

Отдать свою была готова жизнь

И в страшных клятвах бородою Зевса

Ко мне взывала мысленно: "Держись!.."



Удобных ты дорог не выбирала,

И день, и ночь скакала напрямик,

И вспыхивал твой взор из-под забрала

Огнями преисподней каждый миг.



И наконец-то, замок неприступный

взяв штурмом через несколько недель

и перебив всю стражу в стычке крупной,

Ты дверь темницы сорвала с петель.



И ты столкнулась с Чёрною Графиней

Тотчас в дверях темницы при свечах,

И вы вступили с яростью эриний

В смертельный поединок на мечах.



Вы бились долго, жутко и жестоко,

Мечами во все стороны рубя,

А я со страхом ожидал итога

И горячо молился за тебя.



Но вот, прибегнув к двум приёмам старым,

Шлем вражий превратив в железный хлам,

Ты тяжким сокрушительным ударом

Злодейку разрубила пополам.



Вдохнувши смрадный запах мертвечины

И в обморок едва не пав без сил,

Я самым ценным, что есть у мужчины,

С всей щедростью тебя вознаградил.



И на руки меня ты подхватила,

И помогла мне, подбежав к коню,

залезть в седло, сама на круп вскочила,

Сперва предавши замок зла огню;



И со своим единственным мужчиной,

Тебе склонившим голову на грудь,

Под ржанье вставшей на дыбы скотины

Отправилась в обратный долгий путь...



...Мои глаза заволокло туманом,

Рассеявшимся, впрочем, в тот же миг.

Расстаться с возвышавшим нас обманом

Меня заставил громкий женский крик.



Я вдруг себя в квартире обнаружил,

А крики исходили от тебя.

Весь интерьер был варварски нарушен

Вокруг двух тел, дерущихся вопя.



Эфир переливался гаммой звуков,

Сверхвысокочастотных словно кварц.

Ты психовала, вновь меня застукав

С фотомоделью Изабеллой Шварц.



Средь перьев из распоротой подушки,

В клубок свернувшись, словно два ежа,

И впившись цепко в волосы друг дружке,

Вы по полу катались, всласть визжа.



Стряхнув флюиды чар эпох забытых,

Как пепел с сигареты, на ковёр,

Я вслед за этим, резко сделав выдох,

Вас в стороны, как рефери, развёл.



Отвесив Изабелле оплеуху,

Я выставил её пинком за дверь.

- Ты в самом деле любишь эту шлюху?.. -

Спросила ты. - Ну что ты, нет, поверь!.. -



Утешил я. Затем, прибравшись в доме

И овладев тобою на тахте,

Подумал в ностальгической истоме:

"Н-да. Нынешние женщины не те..."

(С)А.Скиба



Я сошел по ступеням во мрак подземелья,

Освещая пылающим факелом путь.

Красноватое пламя в зловещем веселье

Очертило твою обнаженную грудь.



Плоть запястий твоих облегали оковы,

Каковые тебя прикрепляли к стене,

И от вида картины сей средневековой

На мгновение дрогнуло что-то во мне.



Ты, услышав с крысиной возней в диссонансе

звук шагов, приближавшийся словно гроза,

Подняла обессиленно голову в трансе

И с заметным трудом приоткрыла глаза.



- Ты пришел, мой герой , - прошептала ты пылко.

Я, однако, был полон дурных новостей.

- Я и впрямь твой герой , - подтвердил я с ухмылкой, -

Но, увы, отрицательный , то есть злодей.



Ты от дикого ужаса вскрикнула слабо,

Ненавистный порвать попытавшись металл;

Я в ответ, соответствовать образу дабы,

Нарочито-классически захохотал.



Неприкрытый испуг, уступивши вдруг место

неприкрытой враждебности, быстро прошел.

Ты во гневе была так безумно прелестна,

Хоть твой взгляд стал, пожалуй, излишне тяжел.



- Ничего, - ты промолвила проникновенно, -

Мой герой положительный тоже придет.

И меня он спасет, как Айвенго Ровену,

И покончит с тобою, паршивый койот!



- Почему?.. - Потому что я много молилась.

- Это все?.. - Я спросил. Ты ответила: - Да!

Зло должно быть наказано, и справедливость

Торжествует в конечном итоге всегда!



- Справедливо ли это, скажи мне на милость? -

Возразил я сей логике Шарля Перро. -

Пусть подчас торжествует и несправедливость,

Наказав, справедливости ради, добро!



Не сумев воспринять диалектику эту,

Ты умолкла. Но лишь воцарился покой,

Как послышался возглас: - Любимая, где ты?

Ты в порядке?.. Не бойся, я здесь, я с тобой!..



Металлический гул прокатился по стенам,

И какой-то закованный в сталь Галахад

Вдруг возник предо мною с мечом тяжеленным

И с гитарой для пенья тупых серенад.



Ты вскричала: - Ага, я тебе говорила!

А теперь ты умрешь, как простая свинья !..

- Это, черт побери, что еще за горилла? -

Пробурчал озадаченный несколько я.



- Я герой положительный! - Из-под забрала

Прогремело свирепо сие существо.

- Апокалипсис прямо, - отметил я вяло.

Ты кивнула: - Начало конца твоего!



- Где же стража? - Изрек я, бычкуя окурок.

Я весьма туповат становился порой.

- Я убил всех, - похвастался этот придурок.

- Молодец, - похвалил я, - и вправду герой ! -



и позволил себе небольшую, но едкость:

- Значит, рыцари все же не перевелись...

- Трепещи же, - рыгнула музейная редкость, -

Трепещи, о трусливая тварь, и молись!



- Мысль о том, что в душе все злодеи трусливы,

Есть лишь миф, что придуман тщедушным добром, -

объяснил я, - и ты, мезозойское диво,

Сам предстать пред святым приготовься Петром!



- Защищайся, наглец, не вставай ко мне задом!..

- И за что ты меня так не любишь, мой друг?.. -

Я со вздохом вопрос риторический задал.

- Я не друг твой!!! - Визгливый последовал звук.



Боевую приняв с неохотою стойку,

я оскалился: - Верно, что мы не друзья.

Но ведь ты существуешь, болван, лишь постольку,

Существую поскольку, заметим, и я...



Он в ответ прокудахтал нелестное что-то.

- Не кричи на меня, ибо я не глухой.

Железяки сними, заржавеешь от пота, -

Посоветовал парню я, ринувшись в бой.



С полчаса мы, пыхтя, как в кино, фехтовали

И гоняли друг друга, мечами звеня;

И, согласно канонам, наш рыцарь в финале

Выбил все-таки меч из руки у меня.





Йесс!.. Ты сделал его!.. Ну, добей же паскуду!.. -

Завопила ты, вытянув палец большой.

- Нет, - герой положительный молвил, - не буду.

Убивать безоружного нехорошо!



Говоря, он спиною ко мне повернулся.

- То большая ошибка, - я тут же сказал

И с присущей мне подлостью резко рванулся

И пихнул его в спину. И пал твой вассал.



Как известно всем, рыцарь в тяжелых доспехах

Не умеет подняться, однажды упав,

И, плоды своего пожиная успеха,

Я к тебе обратился: - Так кто же был прав?



Наш хороший, спасая Прекрасную Даму,

Нехорошему шанс подарил, как всегда, -

констатировал я, - Вы лелеете драму.

И в любви к драматизму вся ваша беда.



Между тем, лишь преступной небрежностью редкой

Благородство подобное можно назвать,

Потому как в забавы с гусарской рулеткой

Недостойно вас, рыцарей, дам вовлекать.



- Извини, о любимая, мы проиграли, -

Впал в патетику друг твой, - И смерть я приму.

Поступить же иначе я смог бы едва ли,

Уподобиться был я не в силах ему...



- Я тобою горжусь, - ты вздохнула устало,

Покоряясь своей незавидной судьбе, -

Но свое благородство, чьей жертвой я пала,

Можешь в зад, о мой рыцарь, засунуть себе.



- Золотые слова, - не преминул сказать я,

Оборвал на тебе, похотливо сопя,

Рудименты когда-то роскошного платья

И стал грубо и больно бесчестить тебя.



- Нет, о нет!.. - Застонала ты, впавши в анапест.

- Да, - пробулькал я вкрадчиво, - Да, мон амур!..

Эй, Роланд, мы тут заняты делом покамест,

Ты сыграл бы нам что-нибудь, слышь, трубадур?..



...Я тобой обладал. Ведь показывать надо,

Что есть место не лишь хэппи-эндам одним.

А герой положительный пел серенаду,

Чтоб хотя бы душой оставалась ты с ним.



(С) Александр Скиба, 1998